Обрекающая - Страница 17

Зима собирала за Зотаком свои легионы, и меты Верхнего Поната задумывались о возможности внезапных губительных бурь, а времени для игр, для блуждания по лесам в поисках случайных находок становилось все меньше. В стойбище всегда была работа для каждой пары лап, которая могла хоть что-то сделать. У Дегнанов работа была даже для только начавших ходить щенят.

Бывало, Марике по пять дней подряд не удавалось вырваться на свободу. Обычно такой шанс представлялся при сборе хвороста – от этой работы щенки пытались отвертеться. К подобным вещам относились терпимо.

Этой осенью Мудрые решили, что зима будет суровой, хотя даже наполовину не угадали насколько. Дегнаны, правда, все равно запасали куда больше, чем считали необходимым. Просто разумная предосторожность.

В последний раз Марика улизнула к пещере Махен в пасмурный серый день с мокрым и холодным северным ветром. Мудрые спорили, пахнет эта погода снегом или нет и чьим болям в суставах и лапах можно больше доверять. В этот день Пошит жаловалась на тысячи своих болячек, так что вряд ли ей удалось бы подняться, и уж тем более гоняться за щенками по холмам и долинам.

Марика ушла одна. Хорват засадил Каблина скрести шкуры – занятие, которое тот ненавидел, почему Хорват его и заставил это делать. Чтобы научить: каждый должен делать работу, которую ненавидит, не хуже той, которую любит.

Для Марики это была просто пробежка по лесу и несколько часов на склоне напротив пещеры Махен в попытках своими новыми чувствами нащупать ту спрятанную в земле тень. Попытки оказались безуспешными, и она пустилась в обратный путь, останавливаясь время от времени сорвать орех, который древесные жители проглядели. Она щелкала орехи зубами и выедала сладкую мякоть. В одном месте она заметила редкий, поздно цветущий лекарственный кустарник и подобрала охапку упавших веток, чтобы не сказали, что она полдня потеряла совсем зря. К воротам она вернулась в сумерки.

Там ждал Замберлин, почти спрятавшийся в тень.

– Где тебя носит? – зашипел он. – Давай быстро к ма, пока тебя никто не видел.

– Чего стряслось? – спросила Марика. Видно было, что он дрожит, что боится, и боится не за себя, – В чем дело, Замби?

– Давай лучше к ма. Пошит клянется, что ты пыталась ее убить.

– Как?

Она сперва даже не испугалась, только удивилась.

– Говорит, ты спихнула ее со скалы Стапен.

Вот тут появился страх. Но тоже не за себя. Если кто-то толкнул Пошит, это мог быть только…

– А где ма?

– У дверей избы Герьен. Похоже, она тебя ждет. Только не говори, что я тебе сказал.

– Не бойся.

Марика вошла в стойбище, сбросила свой груз в ближайшую кучу хвороста, поглядела, где ма, и пошла прямо к ней. Теперь она боялась, но больше за Каблина, чем за себя.

– Ма?

– Ты где была, Марика?

– В лесу.

– Где в лесу?

– Возле пещеры Махен.

Скилдзян удивилась.

– Что ты там делала?

– Хожу туда иногда. Когда хочу подумать. Там больше никого нет. Я хеннал нашла.

Скилдзян впилась в нее взглядом:

– Мимо скалы Стапен проходила?

– Нет, ма. Я слыхала, что говорит Пошит. Она же сумасшедшая, ты же знаешь! Она же хочет…

– Чего она хочет, я знаю, щена. Ты что, решила, что ты охотница и доберешься до нее прежде, чем она до тебя?

– Нет, ма.

Скилдзян прищурилась. Марика решила, что ма ей поверила, но и заподозрила, что Марика знает больше, чем говорит.

– Ма?

– Да?

– Можно мне сказать? Я бы предложила, пусть Грауэл или другая такая же искусная охотница проследит мой путь по запаху.

– Нет необходимости. Я уверена, что ты к этому отношения не имеешь.

– Она сильно разбилась, ма? Или притворяется?

– Половина на половину. Нет сомнения, что она упала. Но у нее хватило здоровья добраться до дома и поднять вонь. Очень неумелое покушение – если это было покушение. Я склонна считать, что это просто ее неловкость. Хотя зачем мете ее возраста лезть на скалу Стапен, мне не понять. Ладно, теперь иди. Пару дней держись подальше от Пошит.

– Ясно, ма.

И Марика тут же пошла искать Каблина. Нашла она его там, где оставила. Она собиралась на него напуститься, но не успела оскалиться, как Каблин поднял голову и тихо спросил, чтобы никто больше не слышал:

– Как же ты так лопухнулась, Марика? Почему ты ей не разбила череп булыжником или чем еще, когда она лежала внизу?

У Марики перехватило дыхание. Каблин думал, что это она? Она растерянно промычала, что вообще не трогала Пошит, и отошла.

Только на следующий день у нее закралось подозрение. Тогда уже не могло найтись ни следов, ни улик.

А Каблин неколебимо отрицал, что имеет к этому какое-то отношение, хотя Марика могла выделить период, когда его никто не видел в стойбище. У него не было алиби. Но Марика не настаивала. Каблина, мужчину, могли бы осудить и по косвенным уликам.

Со временем даже Пошит начала подумывать: а не примерещилось ли ей? Но будь этот случай и плодом воображения, он подпитал ее ненависть, бессознательный страх, решительность. Марика стала бояться, как бы не пришлось и в самом деле что-то решать насчет шаманки.

К счастью, среди Дегнанов стало крепнуть мнение, что Пошит выживает из ума. К тому же среди Мудрых сумасшедшая вражда и мания преследования всегда были в порядке вещей.

Марика изо всех сил старалась не попадаться на глаза шаманке. А когда зима принесла такие беды, что и помыслить было нельзя, даже Пошит слегка смягчилась ради противостояния стаи и внешнего мира.