Обрекающая - Страница 44

– Для силты? Я охотница!

– Ты принадлежишь к сестричеству Рейгг, щена. И ты будешь тем, чем скажет тебе сестричество. Я тебя предупреждаю сейчас – первый и последний раз. Неподчинение, споры и пререкания – нетерпимы. Как и дикарские привычки и обычаи. Ты – силта. Ты будешь думать как силта и поступать как силта. Ты – силта Рейгг. И ты будешь думать и поступать как силта Рейгг. У тебя нет прошлого. Ты родилась в ту ночь, когда вошла в ворота Акарда.

Ответ вылетел из пасти Марики без размышлений:

– А вот хрен от кропека!

Это было самое сильное из известных ей ругательств. Сила есть сила.

Теперь силта была на своей территории и не собиралась быть ни милостивой, ни понимающей, ни прощающей.

– Тебе придется оставить такое отношение. Иначе твоя жизнь окажется очень трудной и, возможно, короткой.

– Я не силта! – настаивала Марика. – Я – будущая охотница! И у вас нет надо мной власти. Я сюда попала вынужденно, а не по собственной воле.

– Я думаю, даже у дикарей щенки не спорят со старшими. По крайней мере – безнаказанно.

Это до Марики дошло. Пришлось признать, что ее манеры оставляют желать много лучшего. Она потупилась, глядя на каменный пол у себя под ногами.

– Так лучше. Куда лучше. Как я уже сказала, твое образование пойдет тремя путями. Времени терять не придется. Каждый путь – тяжелый труд.

Первый путь оказался почти продолжением того процесса обучения, который был знаком Марике по стойбищу, но он занимал семь часов каждый день и захватывал такие области, о существовании которых Марика раньше и подозревать не могла.

Арифметика. Чтение и письмо, и бумаги и чернил сколько хочешь. Элементы науки и техники, расширявшие горизонты ее пытливого ума до таких пределов, что ей самой не верилось, хоть она и понимала, что учителя оставляют большие пробелы. Такие есть на свете чудеса, и она бы никогда не узнала…

Была география, и Марика поразилась, узнав, как велик мир и как мало места занимает в нем Верхний Понат. Ее родина была булавочной головкой на самом краю цивилизации.

Она узнала, хотя формально ее этому не учили, что ее мир – это мир крайних контрастов. Почти все меты жили в крайней дикости и нищете замкнутых или наполовину замкнутых технологических зон. Некоторые – в городах более современных, чем что бы то ни было в крепости, но большинство – только чуть лучше, чем меты сельской местности. И лишь горсточка, принадлежащая к сестричествам или служащая им, жила в великой роскоши и могла передвигаться свободно где пожелает.

И были очень немногие, о чьей участи можно только мечтать. Эти могли покидать планету и странствовать среди звезд, видеть чужие миры и чужие расы. Но на ранних этапах об этом говорили мало. Только так, чтобы раздразнить ее аппетит.

Второй путь был похож на первый и шел параллельно ему, но касался только сестричества Рейгг. Ее учили истории сестричества, его главным ритуалам, основным таинствам. И безжалостно напирали на то, что сестричество Рейгг было осью всей вселенной мет. Марике это быстро надоело. Такое грубое самовосхваление…

Третий путь…

На третьем пути Марика узнала, за что ма так боялась и ненавидела силт. Она узнала, что значит быть силтой. Она училась быть силтой, и это были самые изматывающие и безжалостные уроки.

Ее наставницей в учебе, ее сторожем в крепости была силта по имени Горри – старшая из тех двоих, что привели ее в крепость. От путешествия она так до конца и не оправилась. А вину за это возлагала на Марику. Это была крутая, неприятная, не прощающая и ревнивая учительница.

И все равно Марика предпочитала ее той, которую звали Хлес. Сестрам-целительницам пришлось-таки отнять ей ногу. И после этого Хлес стала невыносимой. Каждый старался избегать ее как мог.

Марике все еще не позволяли видеться с Грауэл или Барлог. Она поняла, что ее стараются изолировать от любого напоминания о ее корнях.

Этого она не допустит.

3

Марика стояла на каменном полу в середине зала в самом сердце крепости Акард. Пол выложен зеленым, красным и черным камнем, образующим орнаменты и символы. Высоко вверху в стеклянные окна – еще одно чудо крепости – пробивался сквозь ледяные узоры слабый свет. Его едва хватало, чтобы выхватить из темноты колонны, поддерживающие идущую вокруг всего зала балюстраду на высоте сорока футов. Колонны – из зеленого камня, инкрустированного красным, белым, коралловым и черным. За ними залегли тени.

Но весь блеск зала ограничивался колоннами. Стены за ними выцвели до темного серо-коричневого. Кое-где на них виднелись заплаты.

Белый пол образовывал квадрат со стороной сорок футов. В середине его был тот самый символ из двух комет, в алом и антрацитовом цветах, три фута диаметром. Посреди этого магического знака стояла Марика.

Не было ни мебели, ни искусственного света. Эхо от стен никогда не смолкало.

У Марики были закрыты глаза. Она старалась контролировать дыхание, чтобы ни один звук не отдавался эхом. За ней безотрывно наблюдала Горри. Наставница облокотилась о перила балюстрады, недвижная как камень, нависла темным силуэтом. Казалось, весь проникающий в окна свет падает на Марику.

За стенами выла и мерзла зима, хотя уже пора бы начаться весне. Как раз в это время обычно набухали почки на деревьях. Вокруг белых пятен в тени под ветвями распускались подснежники. А сейчас третий день ревет вьюга, насыпая третий фут рассыпчатого снега.

И Марика никак не могла от этого отвлечься. Потому что это означало трудные времена для Верхнего Поната. Это значило поздний сев, плохую охоту и, безусловно, – кочевников в следующую зиму, как бы мягка она ни была.